От Орши до Борисова
       > ВОЙНА 1812 ГОДА > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КНИЖНЫЙ КАТАЛОГ Н >

ссылка на XPOHOC

От Орши до Борисова

1812 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА


ХРОНИКА ВОЙНЫ
УЧАСТНИКИ ВОЙНЫ
БИБЛИОТЕКА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

Родственные проекты:
ПОРТАЛ XPOHOC
ФОРУМ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ОТ НИКОЛАЯ ДО НИКОЛАЯ
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
РЕПРЕССИРОВАННОЕ ПОКОЛЕНИЕ
Народ на земле


Отступление Наполеоновской армии. Ноябрь 1812 года.

От Орши до Борисова

В воскресенье 22-го мы провели ночь на биваках арьергарда в придорожном лесочке, вечером 23-го мы остановились в Коканине. Здесь мы узнали, что генерал Чичагов со значительным отрядом занял Борисов, и путь к спасению для нас отрезан. Новость была очень грустная, но случай, который произошел в 3 часа утра, опечалил нас еще больше.

В двух шагах от дома, в который набились мы с маршалом Даву, была огромная рига с четырьмя большими дверями, в ней приютились человек 500 офицеров, вооруженных солдат, отсталых и беглецов, следовавших за армией. Собравшись группами, они на гумне этой риги разложили 30 или 40 костров и теперь спали крепким сном, согревшись в воздухе более теплом, чем на биваках. Но дым и искры костров разогрели кровлю риги, сложенную из дерева и соломы. Она вдруг занялась с глухим гулом, и горящие головни стали падать на соломенные подстилки спящих. Лежавшие ближе к дверям успели выскочить в загоревшемся платье и стали звать на помощь. Через несколько секунд мы были у дверей; но какое зрелище представилось нам тут! Языки пламени в 4—5 метров высоты с силой вырывались из дверей, оставляя проход метра в два высоты под огненным сводом, раздуваемым ветром.

Никому не удалось добраться до несчастных, движения которых нам были видны. Они горели и бросались ничком на землю, чтобы уменьшить свои страдания. Мы наспех связали узлы из веревок и платков и бросили их внутрь, чтобы иметь возможность вытаскивать несчастных; некоторые привязали себя к ним, и мы стали их тянуть; скоро они криками стали умолять оставить их: увлекаемые нами, они падали на штыки, протыкавшие их, что увеличивало их страдания... Люди, которых было в риге от 500 до 600, несколько раз пытались приподняться с земли, но скоро окончательно опустились, и кровля, обрушившись на страшное горнило, закончила самое ужасное жертвоприношение.

Железо на ружьях раскалилось, они стреляли, и эти 400 или 500 выстрелов, последовавших один за другим, послужили единственным погребальным салютом стольким воинам. Очень немногие спаслись; с них пришлось срывать горящее платье; я видел в том числе совершенно голого ребенка лет 12—14, замерзавшего на 18-градусном морозе: нам не во что было одеть его, так как наши лошади и повозки пропали. На каждом шагу приходилось черствостью побеждать в себе добрые порывы, желание дать то, чего больше не было у нас...

В этот день, 24-го, начавшийся так трагически, со мною случилось необыкновенное происшествие. Я упоминаю здесь об этом факте, чтобы показать, каким превратностям судьбы мы подвергались в течение отступления. Я страдал от голода, как все, уже несколько дней приходилось питаться корками сухарей, и я поддерживал свои силы только тем, что выпивал от времени до времени стакан кофейного настоя. Я шел, грустно думая о наших бедах, как вдруг офицер, которого я едва знал в лицо, подбежал ко мне и с ласковой улыбкой попросил оказать ему услугу. «Мое положение, — отвечал я, смеясь, — как вы сами видите, таково, что едва ли я смогу услужить кому-нибудь; но чего же вы хотите от меня?» Тогда он подал мне пакет величиною с два кулака, старательно обернутый бумагой, и стал просить сделать ему одолжение и принять этот подарок. «Но что же вы даете мне?» — «Умоляю вас, не отказывайтесь». — «Но что в этой бумаге?» Я хотел правой рукой отстранить сверток, а он оставил его в моих руках и убежал. Я был заинтересован данным подарком; ни по форме, ни по весу нельзя было определить, что находится внутри свертка: это могла быть мистификация, и я поднес его к носу. Тогда начали рассеиваться мои сомнения: я ощутил, еще не решаясь развернуть бумагу, соблазнительный запах трюфелей: это была действительно четверть страсбургского или тулузского пирога! Я больше не встречал этого офицера, но надеюсь, что Господь довел до его души горячий трепет моей благодарности. Надеюсь, что ему удалось избежать жестокой судьбы, преследовавшей нас, в борьбе с которой его подарок поддерживал меня несколько дней.

В этот день произошел и другой счастливый случай. Я потерял меха и зимнее платье, а в пустыне золото не имело цены и невозможно было купить что-нибудь. Я был грустно настроен, как вдруг встретил полковника Л., инспектора смотров, в закрытой карете, больного и страдающего от излишней предосторожности, с какою он охранял себя от холода. «Зачем вам столько мехов, — сказал я ему, — они задушат вас! Не уступите ли мне один из них?» На это он ответил: «Я не отдам их за все золото мира». — «Ну что там! — сказал я ему. — Вы сейчас дадите мне медвежью шкуру, которая стесняет вас, а вот сверток в 50 золотых». — «Черт возьми! Это раздражает меня; но вам, генерал, я не могу не уступить». Он взял золото, а я поспешно выхватил медвежью шкуру, боясь, как бы он не раздумал. Она была громадная и великолепная, и я унес ее с великой радостью. У бедняги остались другие меха, соболя и куницы, и он все-таки замерз через несколько дней...

25-го мы переночевали в лесу по соседству с сожженной деревней. Снег очень беспокоил нас; отдохнуть удалось только усевшись на высокие груды хвороста и еловых ветвей ногами в сторону громадного костра, огонь которого все время поддерживали. Мой медведь покрывал собою больше трех квадратных метров; мы с генералом Аксо завернулись в него и уснули в приятный теплоте, которую мех удерживал, и благословляли продавшего его. Наутро армия высту-пила до рассвета, по обыкновению не решаясь считать мертвых и замерзших, остающихся возле костров.

26-го мы переправились через Бобр, и 1-й корпус остановился на ночь в Крупках... Постоялый двор со стойлом на 20 лошадей был отведен для маршала Даву. Размещая следовавших за нами лошадей — мы давно шли пешком, — люди нашли в яслях под соломой трех детей, из которых одному было не больше года, а два других казались новорожденными. Они были завернуты в лохмотья, окоченели и не кричали. В течение часа я велел разыскивать родителей: старания были напрасны, все жители деревни разбежались, и мы оказались единственными покровителями злосчастных детей. Я попросил дворецкого маршала дать им немного бульона, если удастся приготовить его, и больше не заботиться о них. Скоро теплота лошадиного дыхания оживила маленькие создания, и их жалобные крики долго слышны были в комнатах, в которых мы теснились. Желание облегчить их страдания боролось в нас с непреодолимой потребностью сна, который и победил под конец. В два часа нам сказали, что вся деревня охвачена огнем: во всех домах загорелось оттого, что вся деревня отапливалась по нескольку раз подряд. Уцелел только наш дом, стоявший в стороне, и дети все еще кричали; но когда незадолго до рассвета мы собрались выступать, их уже не было слышно. Я спросил дворецкого, что он с ними сделал; и человек этот, которому приходилось страдать не меньше нас, сказал мне с довольным видом, как будто совершил доброе дело: «Я не мог сомкнуть глаз, их крики надрывали мне сердце; я не мог достать им кормилицу; тогда я взял топор, прорубил лед у водопоя и утопил их, чтобы они не мучились». До какой степени страдание может ожесточить человеческое сердце!..

Лежен

Фрагмент воспоминаний опубликован в кн.: Французы в России. 1812 г. По воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М. Васютинский, А.К. Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. Москва. Издательство "Задруга". М., 1912; Современное правописание выверено по кн.: Наполеон в России в воспоминаниях иностранцев. В 2 кн. М., Захаров, 2004.


Далее читайте:

Отечественная война 1812 года (хронологическая таблица).

Литература по наполеоновским войнам (список литературы)

Карты:

Российская империя в 1-ой пол. XIX в.

Вторжение наполеоновской армии в 1812 году

Контрнаступление русской армии в 1812 году

 

 

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС