Пожар Москвы
       > ВОЙНА 1812 ГОДА > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КНИЖНЫЙ КАТАЛОГ Н >

ссылка на XPOHOC

Пожар Москвы

1812 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА


ХРОНИКА ВОЙНЫ
УЧАСТНИКИ ВОЙНЫ
БИБЛИОТЕКА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

Родственные проекты:
ПОРТАЛ XPOHOC
ФОРУМ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ОТ НИКОЛАЯ ДО НИКОЛАЯ
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
РЕПРЕССИРОВАННОЕ ПОКОЛЕНИЕ
Народ на земле


А.Ф. Смирнов. Пожар Москвы. Холст, масло. 1813.

Пожар Москвы

Все полки, фузелеры и даже молодая гвардия, состоявшие в распоряжении маршала Мортье, назначенного губернатором города, были заняты за последние 36 часов тушением пожаров, — тушат огонь с одной стороны, а он вспыхивает с другой. Однако все-таки удалось спасти достаточно жилищ, даже сверх того, что нужно было для расквартирования войск; но это стоило не малого труда — Ростопчин приказал увезти все пожарные трубы, а многие оставшиеся трубы оказались негодными к употреблению.
16-го числа был отдан приказ расстреливать всех тех, кто будет уличен в поджогах. Этот приказ начали немедленно приводить в исполнение. Неподалеку от Губернаторской площади находилась другая небольшая площадь, где было расстреляно несколько поджигателей и потом повешено на деревьях; это место навсегда сохранило прозвище «площади повешенных».
В самый день нашего вступления император отдал маршалу Мортье распоряжение запретить разграбление города. Этот приказ был сообщен в каждом полку, но когда узнали, что это русские поджигают город, то уже не было возможности более сдерживать нашего солдата; всякий тащил, что ему требовалось, и все то, чего ему вовсе не было нужно.
В ночь на 17-е число капитан разрешил мне взять десятерых солдат, вооруженных саблями, и отправиться на добывание продовольствия. Еще двадцать человек он отрядил в другую сторону, потому что мародерство или разграбление — как угодно — были разрешены, но приказано было производить как можно меньше беспорядка. И вот я отправился в третью ночную экспедицию.
Мы добрались до квартала, где все было еще цело; между прочим, мы увидали несколько экипажей, но без лошадей. Кругом царила глубокая тишина. Мы осмотрели экипажи и ничего в них не нашли. Но едва успели мы отойти, как раздался позади яростный крик и повторился вслед затем еще в нескольких местах. Мы стали прислушиваться, но более уже ничего не слышали. Тогда мы решились зайти в два дома: в один — я с пятерыми солдатами, а в другой — капрал с остальными пятью. Мы зажгли фонари, принесенные с собой, и с саблями в руках собрались войти в дома, надеясь найти там что-нибудь для себя полезное.
Дом, куда я хотел войти, был заперт, и ворота забиты железными болтами. Это сильно меня раздосадовало, нам не хотелось нашуметь, выбивая ворота. Но заметив, что открыт подвал, выходивший на улицу, двое людей спустились туда. Там находилась лестница, сообщавшаяся с внутренностью дома, и нашим людям ничего не стоило отпереть нам ворота. Мы вошли и очутились в бакалейной лавке; все было в целости, только в одной комнате — в столовой — замечался некоторый беспорядок. На столе виднелись остатки вареного мяса, на сундуке лежало несколько мешков с крупной медной монетой; может быть, ими пренебрегли или просто не могли забрать их с собой.
Осмотрев весь дом, мы расположились унести провизию, — там оказалось большое количество муки, масла, сахару. Кофе, а также большая бочка, полная яиц, уложенных слоями на овсяной соломе. Пока мы выбирали предметы продовольствия, не торгуясь, считая себя вправе захватить все, раз это добро оставлено владельцами и с минуты на минуту может сделаться добычей огня, капрал, вошедший в дом с другой стороны, прислал мне сказать, что в одной из комнат несколько русских солдат лежат на соломенных тюфяках и что, удивленные появлением французов, они бросились на колени, скрестив руки на груди, моля о пощаде; наши, увидав, что они ранены, оказали им помощь и подали воды; сами они были не в силах принести себе напиться, так тяжки были их раны; по той же причине они лишены были возможности вредить нам.
Я тотчас же отправился к каретнику выбрать два хорошеньких экипажика, очень удобных, чтобы сложить туда все запасы, какие мы найдем, и с большей легкостью перевезти их на место стоянки. Я увидал и раненых: между ними находилось пять канониров гвардии с раздробленными ногами. Всех их было семнадцать человек, многие были азиаты, — их легко было отличить по манере кланяться.
Выезжая из дому со своими экипажами, я увидал каких-то троих людей, вооруженных один пикой, другой — саблей, третий с зажженным факелом собирался поджечь дом бакалейщика, причем оставленные там мною люди этого не подозревали, усердно занятые выбором и упаковкой съестных припасов, найденных в лавке. Увидав это, мы пронзительно вскрикнули, чтобы испугать троих негодяев, но, к нашему удивлению, ни один не дернулся в места, они спокойно смотрели, как мы подходим, и тот, что был вооружен пикой, встал в горделивую позу с намерением защищаться. Но подойти нам было довольно трудно; с нами не было сабель. Капрал подоспел, однако, с двумя пистолетами, найденными в комнате у раненых. Он дал мне один из пистолетов, а другим собирался уложить человека с пикой. Но я покуда остановил его, избегая поднимать шум, из опасения, чтобы нам не пришлось навязать себе на шею еще большее число противников.
Тогда один бретонец из числа наших людей схватил небольшое дышло от экипажа и, вертя его в руке, как тростью, пошел на противника; тот, не умея сражаться таким образом, скоро свалился с перешибленными ногами. Падая, он испустил пронзительный крик; расходившийся бретонец не дал ему времени вскрикнуть еще раз и нанес ему в голову удар до того сильный, что пушечное ядро не могло бы оказать большего действия. То же самое он собирался сделать с двумя другими, но мы остановили его. Человек, державший в руках зажженный факел, ни за что не хотел его выпускать: он побежал со своей горевшей головней во внутрь дома, двое наших людей бросились за ним. Потребовалось не меньше двух ударов саблей, чтобы вразумить его. Что касается третьего поджигателя, то он покорился охотно и немедленно был впряжен в нагруженную повозку вместе с другим русским, схваченным на улице.
Наконец мы собрались в путь...
Но в самый момент отъезда мы вдруг увидели, что огонь охватил дом каретника. Мысль, что несчастные раненые должны погибнуть в мучительных страданиях, заставила нас остановиться и поспешить к ним на помощь. Немедленно мы отправились туда, оставив всего троих людей стеречь экипажи. Мы оттащили бедных раненых в сарай, стоявший отдельно от горящего здания. Вот все, что мы могли для них сделать. Исполнив это дело человеколюбия, мы как можно скорее уехали, чтобы нам не помешал на пути пожар, ибо огонь занялся во многих местах и как раз в той стороне, куда мы должны были направиться.
Не успели мы сделать и двадцати пяти шагов, как несчастные раненые, которых мы только что перетащили на новое место, завопили благим матом. Опять пришлось остановиться и узнавать в чем дело. Капрал отправился с четырьмя людьми. Оказывается, загорелась солома, сваленная кучами во дворе; огонь уже добирался до того места, где лежали несчастные. Капрал со своими людьми сделал все возможное, чтобы предохранить их, но, по всей вероятности, они так и погибли.
Мы двинулись дальше и, боясь, чтобы нас не застиг огонь, погоняли свою упряжь ударами саблей плашмя; однако пожара так и не избегли. Очутившись в квартале Губернаторской площади, мы увидали, что главная улица, где разместились многие из начальствующих офицеров армии, вся объята пламенем. Это был третий поджог на этой улице, но уже последний.
Когда мы очутились у входа на улицу, мы заметили, что подожжено было в нескольких местах на известном расстоянии и что, если пуститься бегом, можно миновать места, где свирепствовал огонь. Первые дома улицы не горели. Приблизившись к горевшим зданиям, мы остановились, чтобы убедиться, можно ли пройти. Уже многие здания рухнули; те, под которыми или мимо которых нам надо было пройти, также грозили обрушиться на нас и поглотить нас в пламени. Между тем долго оставаться в этом положении не было возможности, так как те дома, которые мы уже миновали, в конце улицы также занялись.
Таким образом, мы были захвачены огнем не только впереди и позади, но справа и слева, и в одну минуту всюду кругом образовался огненный свод, сквозь который мы должны были пробираться. Решено было провезти экипажи вперед. Нам хотелось экипаж, запряженный русскими, пустить первым, но, несмотря на удары саблей плашмя, наша упряжь заупрямилась. Тогда другой экипаж, запряженный нашими солдатами, выехал вперед и наиудачнейшим образом проскочил сквозь самое опасное место. Увидав это, мы еще пуще стали колотить по плечам наших пленных, а те, боясь, что не было бы хуже, ринулись вперед с криками «ура!» и быстро промчались, слегка опалив себя и подвергаясь большой опасности, так как на дороге валялись разные предметы меблировки, выброшенные из домов.
Вслед за проехавшим первым экипажем, мы сами бегом пробежали опасное расстояние и очутились на месте, где здания образовали четыре утла и откуда шли четыре больших широких улицы, сплошь объятые пламенем. И хотя в ту пору лил дождь, но пожар продолжался своим чередом; все новые и новые дома и даже целые улицы исчезали в дыму и в развалинах.
Однако надо было подвигаться вперед и как можно скорее достигнуть места стоянки нашего полка, но мы с прискорбием убедились, что это вещь невыполнимая и что надо было ждать, покуда вся улица обратится в пепел, чтобы иметь свободный проход. Решено было вернуться назад, что мы тотчас же и сделали. Добравшись до опасного места,
через которое мы только что перед тем прошли, русские, на этот раз из боязни побоев, не колеблясь пустились вперед, но не успели они сделать половины пути, чтобы достигнуть
безопасного места, и в ту минуту, когда мы собирались следовать за ними в опасном переходе, как раздался страшнейший шум: затрещали своды, пылающие стропила и железная крыши обрушились прямо на экипаж. В один миг все было уничтожено, не исключая и возниц; мы не пробовали даже и разыскивать их, но очень сожалели о своих запасах, в особенности о яйцах.
Невозможно описать то критическое положение, в каком мы очутились. Мы были блокированы огнем и не имели никаких средств к отступлению. К счастью для нас, на перекрестке было пространство, достаточно просторное, чтобы мы могли там стоять в защите от пламени и ждать, пока одна из улиц совершенно выгорит и освободится проход.
19 сентября, вечером, я снова был командирован в составе отряда, состоявшего из фузилеров, егерей и гренадеров. Нам поручено было охранять от поджога летний дворец императора, лежащий на одной из окраин Москвы. Этим отрядом командовал, если не ошибаюсь, генерал Келлерман.
Выступили мы в восемь часов вечера, а прибыли туда в половине десятого. Мы увидели обширное здание, показавшееся не меньше Тюльерийского дворца, но выстроенное из дерева и только покрытое штукатуркой, что делало его похожим на мраморное. Тотчас же поставили часовых снаружи и установили пост напротив дворца, где помещалась большая гауптвахта. Для пущей безопасности разослали патрули. Мне поручили с несколькими солдатами осмотреть внутренность здания, чтобы удостовериться, не спрятался там кто-нибудь. Это поручение доставило мне случай обойти обширное здание, меблированное со всей роскошью, со всем блеском какие могли доставить Европа и Азия. Казалось, ничего не пожалели, чтобы разукрасить его, а между тем в какой-нибудь час времени оно было совершенно истреблено; не прошло и четверти часа после того, как приняты были меры для устранения пожара, как дворец все-таки был подожжен спереди, сзади, справа и слева, и притом так, что не видно было, кто поджигал. Огонь показался сразу в 12—15 местах. Видно было, как он вылетал из окон чердаков.
Немедленно генерал потребовал саперов, чтобы постарались изолировать огонь, но это оказалось невозможным: у нас не было ни пожарных труб, ни даже воды. Минуту спустя мы увидели выходящих из-под больших лестниц и преспокойно удаляющихся каких-то людей, у которых еще были в руках горевшие факелы. За ними бросились и задержали их.
Это они и подожгли дворец; их оказалось двадцать один человек. Еще одиннадцать были схвачены с другой стороны, но видно, они не были во дворце.
По крайней мере две трети этих несчастных были каторжники, все с отчаянными лицами; остальные были мещане среднего класса и русские полицейские, которых легко было узнать по их мундирам.

Бургон

Фрагмент воспоминаний опубликован в кн.: Французы в России. 1812 г. По воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М.Васютинский, А.К.Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. Москва. Издательство "Задруга". М., 1912; Современное правописание выверено по кн.: Наполеон в России в воспоминаниях иностранцев. В 2 кн. М., Захаров, 2004.


Далее читайте:

Отечественная война 1812 года (хронологическая таблица).

Участники наполеоновских войн (биографический справочник).

Литература по наполеоновским войнам (список литературы)

Россия в XIX веке (хронологическая таблица).

Франция в XIX веке (хронологическая таблица).

Карты:

Российская империя в 1-ой пол. XIX в.

Вторжение наполеоновской армии в 1812 году

Контрнаступление русской армии в 1812 году

 

 

 

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС