Е.Б. Мирзоев

2010

БИБЛИОТЕКА 1812 ГОДА

Е.Б. Мирзоев

С.Н. Глинка против наполеоновской Франции

У истоков консервативно-националистической идеологии в России

Глава 4

Россия и русское самодержавие в «Русском Вестнике» С.Н. Глинки

§ 3. Филантроп в роли патриота

Здесь уместно задасться вопросом: насколько описанные в этой и предыдущей главах идеи соответствовали мировоззрению самого Сергея Николаевича Глинки? Иными словами, можно ли отождествлять публицистическую пропаганду «Русского Вестника» и «Русской истории» с собственными общественно-политическими взглядами их автора? Ответ должен быть отрицательным. Разумеется, отчасти они совпадали, но только отчасти.

В памяти современников, знавших издателя «Русского Вестника» уже после эпохи наполеоновских войн, он остался как человек хорошо знавший и любивший французскую литературу, много пользовавшийся французским языком. С.Т. Аксаков вспоминал о С.Н. Глинке: «Воспитанник Кадетского корпуса, он был такой же любитель французского языка и французской литературы»[1]. По утверждению М.А. Дмитриева, С.Н. Глинка охотно цитировал целые куски из сочинений французских философов по памяти: «Начитанность Глинки была удивительна. Он не только помнил все, что прочитал, но помнил наизусть целые куски из Монтескье, Наказа Екатерины, Руссо, Вольтера, Дирота»[2]. Сходные воспоминания оставил и К.А. Полевой: он знал С.Н. Глинку как «обожателя французов», который «читал наизусть целые страницы из славных французских сочинений, сам писал по-французски и любил выражаться на языке французов»[3]. Как же все это соотносится с пламенным обличением французских «лжеумствователей» на страницах «Русского Вестника» и осуждением французского языка как «заразы»? Более того, если верить К.А. Полевому, то на склоне лет московский публицист «почитал в России все призраком, не верил подлинности русских летописей». Сам автор мемуаров пытался объяснить такую перемену «изменчивостью подвижной природы духа»[4] С.Н. Глинки.

В действительности дело вовсе не в удивительной идейной эволюции публициста, отказавшегося на склоне лет от своего патриотизма и ненависти к французам. Сочинения пресловутых французских философов составляли основу образования «старинного кадета». Как уже указывалось, главной целью статей «Русского Вестника», а в значительной степени и «Русской истории» и других сочинений периода наполеоновских войн было возбуждение патриотических настроений в русском обществе. С.Н. Глинка считал служение этой цели своим гражданским долгом: «Русское направление было для него главным в жизни; проповедь его он считал своим гражданским долгом, ибо такое проповедование он находил полезным для государства, которого был гражданином. Это слово часто употреблялось Глинкой в разговорах»[5], – писал в мемуарах С.Т. Аксаков. Обращает на себя внимание гражданский пафос патриотизма С.Н. Глинки, его ссылка на государственные интересы. Осознание гражданского долга заставляло его, забыв про свое пристрастие к французской литературе, занять особую, не вполне совпадающую с его внутренними убеждениями гражданскую публицистическую позицию.

Любитель Монтескье и Руссо, С.Н. Глинка считал тем не менее своим долгом бороться с их идеями, угрожающими подорвать патриотизм соотечественников в период войны с Францией. Думается, истинное отношение С.Н. Глинки к патриотической пропаганде «Русского Вестника» выражено в его словах, которые цитировал в мемуарах К.А. Полевой. Многие годы спустя после событий 1812 г. С.Н. Глинка признавался: «Я филантроп, а не патриот; патриотом можно быть временно, а филантропом должно быть всегда»[6].

Собственные общественные взгляды московского публициста базировались не только на французской просветительской философии. Но судить о них куда сложнее, чем о его патриотической пропаганде, запечатленной во многих статьях, очерках и стихах. Судя по всему, в мировоззрении самого издателя было гораздо меньше галлофобии и воиственного патриотизма, чем в статьях «Русского Вестника». Следует обратить внимание и на то, что в статьях патриотического журнала публицист отстаивал сложившийся в России общественный строй. Но сам С.Н. Глинка явно был негативно настроен по отношению к крепостному праву. Об этом свидетельствует не только факт освобождения им своих крепостных, но и такие замечания в его мемуарах: «стыд великий, позор и горе в той стране, где торгуют человечеством!»[7]. Кроме того, если судить по «Запискам» С.Н. Глинки, то он далеко не так идеализировал русскую историю и окружающую его действительность в России, как это можно допустить, судя по материалам «Русского Вестника» и «Русской Истории». Например, не лишены разочарования некоторые отзывы о Екатерине II: она подносила дворянам «забвение прошедшего и беспечность о будущем»[8]. Заметим, однако, что судить по мемуарам, написанным многие годы спустя, о мировоззрении С.Н. Глинки в период наполеоновских войн было бы ошибочно. «Записки» могут служить надежным источником для реконструкции мировоззрения или «системы взглядов» автора, но не в период его активной публицистической деятельности, а в последние годы жизни, то есть в 1830-х – начале 40-х гг.

Как бы то ни было, но попытки воссоздать систему взглядов публициста на основе материалов его патриотического журнала[9] нам представляются не вполне корректными, т.к. в «Русском Вестнике» мировоззрение издателя отразилось в искаженном виде. С точки зрения истории русского общества и общественного сознания куда важнее именно публицистическая пропаганда С.Н. Глинки, нежели его собственные убеждения, но отождествлять их не следует. Очевидно, что, идеализируя Россию и русских, браня французов, московский публицист был порою не вполне искренен с читателем. С.Н. Глинка старался приблизить стиль и идейное наполнение своих пропагадистских статей к массовому сознанию широких, часто малообразованных кругов русского дворянства и мещанства. И в этом ценность материалов его журнала для исследования общественного сознания России начала XIX в.

Закономерно, что тесно связанная с обстановкой наполеоновских войн патриотическая пропаганда «Русского Вестника» стала быстро терять актуальность и популярность у читателей после 1814 г., хотя С.Н. Глинка еще несколько лет продолжал издавать журнал и печатать статьи о подвигах донских казаков и т.п. С.Т. Аксаков цитировал в своих воспоминаниях «чью-то фразу», отражающую пресыщение читающей публики патриотизмом «Русского Вестника» после окончания войны с Францией: «Глинка был бы не дурен, если б у него не было соуса из «веры, верности и Донцев», который и хорошь для винегрета, а он обливает им все блюда»[10]. Тот факт, что «Русский Вестник» исчерпал себя после окончания войны с Наполеоном, со временем осознал и сам его издатель. В своих мемуарах он писал: «Вызовы Минина, Пожарского и других старожилов летописей наших утомляли слух. Дух времени требовал освежения словесности»[11].

Однако пропагандистская деятельность С.Н. Глинки имела серьезные последствия для дальнейшего развития русского общественного сознания. В исследовательской литературе уже отмечалась преемственность государственной идеологии самодержавия, оформлявшейся в 1830-е гг. по отношению к идеям литераторов консервативного толка 1800-х гг.: А.С. Шишкова, С.Н. Глинки, С.А. Ширинского-Шихматого[12]. На наш взгляд, издатель «Русского Вестника» занимает здесь особенно важное место. Нетрудно убедиться в близости многих идей, запечатленных в статьях «Русского Вестника» к официальной идеологии николаевской России, т.н. теории «официальной народности». Можно с уверенностью утверждать, что дело тут не в случайной схожести идей, а в прямом влиянии на консерваторов более молодого поколения. Вот что писал один из главных идеологов николаевского времени, официозный историк М.П. Погодин в письме к престарелому С.Н. Глинке: «Ваш Русский Вестник 1808 г., украшенный портретами Дмитрия Донского, царя Алексея Михайловича, боярина Матвеева и других, возбудил во мне первое чувство любви к отечеству, русское чувство, которое сохраню, и благодарен вам на веки»[13]. Знаменитая триада главного автора «официальной народности» С.С. Уварова: «самодержавие, православие, народность» как по содержанию, так и по форме имели свой прообраз в консервативно-патриотической пропаганде «Русского Вестника» С.Н. Глинки периода наполеоновских войн. В «теории официальной народности» мы находим и идеи о незыблемости самодержавия и православия, и идею о необходимости защиты национальных культурных традиций от европейского влияния.

С другой стороны, не лишено оснований предположение о том, что пропагандировавшаяся С.Н. Глинкой модель патриотизма имела влияние на понимание гражданственности декабристами[14].

Одной из характерных черт общественной мысли России начиная со второй четверти XIX в. была полемика по поводу вопроса о самобытности России, ее отличий от Европы. Как уже отмечалось, уже в первой четверти XIX в. Ж. де Местр и С.Н. Глинка активно обсуждали эти вопросы. Но идеи сардинского посланнка в России остались известными ограниченному кругу членов великосветского общества Петербурга. Патриотическая агитация С.Н. Глинки, жестко противопоставлявшего Россию и Францию, Россию и наполеоновскую Европу, получили широкую известность. Полемически заостренные сочинения издателя «Русского Вестника» повлияли на формирование той атмосферы в русском обществе, в которой позднее развернулась полемика «западников» и «славянофилов» о путях развития страны.

Примечания

[1] Аксаков С.Т. Литературные и театральные воспоминания // Русская беседа. – 1856. – № 4. – С. 3

[2] Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти. – М., 1869. – С. 107.

[3] Полевой К.А. Записки К.А. Полевого. – Спб., 1888. – С. 237.

[4] Там же. – С. 238.

[5] Аксаков С.Т. Указ. соч. – С. 3.

[6] Полевой К.А. Указ. соч. – С. 237.

[7] Глинка С.Н. Записки… – С. 186.

[8] Глинка С.Н. Записки… – С. 12.

[9] См.: Киселева Л.Н. Система взглядов С.Н. Глинки // Тартусский университет. Ученые записки. Вып. 513. – Тарту, 1981. – С. 52–72.

[10] Аксаков С.Т. Указ. соч. – С. 3.

[11] Глинка С.Н. Записки… – С. 309.

[12]См: Зорин А. Указ. соч. – С. (номер С?)

[13] Глинка С.Н. Записки… – С. 227.

[14] Бокова В.М. Беспокойный дух времени. Общественная мысль первой трети XIX в. // Очерки русской культуры XIX века. Т. 4. – М., 2003. – С. 49.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС